Каждый раз, приезжая в Барколабовскую обитель, нахожу её какой-то необычной, похорошевшей, что ли. Оно и понятно, обитель набирает силу, жизнь постепенно налаживается, идёт вперёд. А больше всего радует то, что в любую пору года здесь всегда многолюдно. Это и многочисленные паломники-пилигримы со всех уголков родной Беларуси, и прихожане из близлежащих деревень. Приезжают верующие из городов ближнего и дальнего зарубежья — России, Украины...
 
 
Все спешат к чудотворной иконе Барколабовской со своими горестями, радостями, с верой и надеждой на скорую помощь. Идут и к священнику за дельным советом, а также исповедаться-покаяться, причаститься.
 
 
Сегодня, к огромной радости сестёр обители и паствы, в Иоанно-Предтеченском храме монастыря два священника — отец Антоний и отец Андрей. Они благоговейно предстоят Престолу Божиему, с любовью относятся к духовным чадам своим. И это радует. Да и немудрено — ведь во второе десятилетие вступила Свято-Вознесенская женская обитель. С Божией помощью всё наладилось. А в начале пути были большие трудности, самое главное — не было священника. Храм без священника — не храм. Матушка Антония усердно молилась, и Господь послал нового батюшку, а то случалось, что иные приезжали и как-то быстро уезжали. Никто не хотел оставаться. Но… неисповедимы пути Господни. Без воли Божией ничего и быть не может.
 
 
…На берегу некогда монастырского озера неожиданным образом стал появляться незнакомый человек (но как покажет дальше жизнь — очень даже кстати). Он спокойно пробирался через сплошные дебри из кустов и деревьев, густую траву, со смирением подходил к поклонному кресту и долго-долго молился. Потом часами стоял на берегу, внимательно вглядываясь в водную гладь озера. Он думал. О чём? Немногочисленные отдыхающие порой удивлённо поглядывали в его сторону. Кто он? Откуда? И что заставляет его каждый день, невзирая на прихоти погоды, приходить сюда, в этот «безжизненный» мир? Мало кто знал тогда, что здесь когда-то был женский монастырь, а этот незнакомец — простой монах. Но пока никакого отношения не имел он ни к прошлому, ни к будущему обители. Он родился в этих краях.
 
Жизнь на месте никогда не стояла и не стоит. И вот появились в этом необжитом и заброшенном уголке первые монахини. Была установлена палатка, в которой они ревностно молились. «На огонёк» к насельницам стал приходить и монах Иероним (так звали незнакомца). Он незаметно входил в палатку, скромно стоял в сторонке и искренне, с трепетом молился. Для внимательного взгляда отца Александра Полуянова это не могло остаться не замеченным. После очередной службы он подошёл к незнакомцу — разговорились. Оказалось, что монах Иероним после 12 лет своего старательного послушания в Свято-Никольско-Шартомском мужском монастыре (Николо-Шартомский монастырь — мужской монастырь Шуйской епархии Русской Православной Церкви, расположенный в селе Введенье Шуйского района Ивановской области России; прим. ред.) вернулся в родные края. Почему? Порой бывает затруднительно отвечать на подобные вопросы. Наверное, у каждого свой путь. Своя дорога, и её надо пройти от начала и до конца. На то воля Божия. «Вся жизнь есть дивная тайна, известная только одному Богу. Нет в жизни случайных совпадений обстоятельств — всё промыслительно», — так, возможно, думал монах Иероним.
 
 
Отец Александр предложил ему послужить Господу Богу, православным христианам в обители, которая в скором времени возродится к духовной жизни. Правда, она ещё только-только делает первые шаги на пути к своему возрождению… И пока монах почтительно слушает отца Александра, а у того нет ни минуточки свободного времени, на его плечах — и возведение монастырских зданий, и служба в Бобруйске, и просветительская деятельность... Но недаром Иероним ездил к старцу Николаю Гурьянову, от мудрого прозорливца и услышал — «будешь в женском монастыре». И уже с 2007 года монах Иероним (Кияшко) нёс послушания в Свято-Вознесенском храме, а через два года был рукоположён в иеромонаха и назначен священником Свято-Вознесенского женского монастыря, позже — настоятелем прихода Казанской иконы Божией Матери села Барколабово. Богослужения возобновились, сделались регулярными. Это стало великой радостью для тех, кто стремился и по-прежнему стремится жить духовной жизнью, понимая, что «не одна теория, но и практика нужна, а при оной бывает много и преткновения, и восстания».
 
 
Не всегда легко было отцу Иерониму. В монастыре как на фронте — противостояние, брань духовная. Он понимал, что «без борьбы невозможно обойтись, в которой иногда побеждаем, а иногда и побеждаемся…». Все беды своих духовных чад, все их грехи принимал близко к сердцу, стараясь смягчить греховную тяжесть исповедующихся. Молился отец Иероним прилежно, исправно, ибо молитва — меч духовный против «всякого супостата».
 
— Он вместе с кающимися на исповеди переживал всё то, что происходило с каждым из нас, — вспоминает прихожанка Ирина Тихомирова из Могилёва. — Его молитва очень помогала. Было легко и хорошо. От его слов казалось будто бы огненный меч направляется к тебе — не в смысле гневном, а в смысле — раскрывающем совесть. Мы любили отца Иеронима. А батюшка постоянно напоминал, говоря: «Это не я помог, это Матерь Божия. Её и благодарите. Верьте, что всё, что не от нас, а от Бога, то добро. Что Царица Небесная не оставляет, это правда, но надо быть благодарным за это не словами, но добродетелью, добродетельным житием».
 
И разнеслась весть о необычном священнике. Ещё «вчера» о нём никто не знал, да и сам он не предполагал, где будет служить. Но обрёл духовное пристанище под покровом Пресвятой Богородицы в Барколабове.
 
Началась новая жизнь, а дома и стены помогают. Тяжело порой было, но отец Иероним всё стойко переносил, так как понимал, что спокойно человеку только на Небесах, а не на земле. Прихожан он любил. Они молились, каялись, просили совета, благодарили…
 
 
И каждого отец Иероним встречал как давно знакомого и близкого человека — приветливо, с улыбкой и радостью. Паломники и сейчас вспоминают его добрым словом, мысленно обращаются с молитвой. По словам очевидцев, не было человека, который при одном виде отца Иеронима не ощущал бы особенного духовного утешения. Скромный, чуткий, добрый… С душой ребёнка, чистой и открытой. Таким и остался в памяти людей. Он был для них как солнце. Без него как будто образовалась пустота. Но грустить не надо. Как мне думается, батюшка своим духовным чадам сказал бы следующее: «Без зимы не было бы весны, без весны не было бы лета. Так и в жизни духовной: немножко утешения, а затем немножко скорби, и составляется так помалу путь спасения».
 
 
К сожалению, мне не довелось знать отца Иеронима. В первый раз я приехала в обитель в тот год, когда его не стало. Жизнь в монастыре шла своим привычным ходом — молитва да послушание. А я сразу стала собирать материал про древнюю обитель. Получив благословение матушки Ангелины, начала «штудировать» Фёдора Жудро (Жудро Фёдор Андреевич — церковный деятель Могилёвщины и Гомельщины XIX-XX вв., историк; прим. ред.), беседовала со схиигуменией Антонией, с сёстрами, фотографировала, ходила в храм… Удивлялась увиденному и услышанному… И вот в очередной мой приезд обратила внимание на усыпальницу, где покоится прах отца Александра. Вернее, на одну из её белоснежных стен. На ней — памятная доска в честь иеромонаха Иеронима.
 
«Да, — подумалось мне, — Господь зрит в самое сердце». Они как будто вместе — отец Александр и отец Иероним. Первый обратил внимание на смиренного раба Божиего и предложил послужить Богу и людям в их будущей обители, а второй с радостью принял предложение. Да, что ни говори, а «Промысл Божий всегда о нас промышляет и устраивает к пользе общей, хотя и противными нам случаями». Мне только и оставалось тихо помолиться, смиренно склонив голову перед памятью протоиерея Александра и иеромонаха Иеронима.
 
 
… Чистым родником был для прихожан отец Иероним. Его любили, ему доверяли, поэтому и каялись без боязни и стыда — всё как на духу. А он всегда напоминал своим духовным чадам:
 
— Любите Бога и ближних, любите Церковь Божию, в службе церковной, в молитве ищите благ не земных, а небесных. Просите, и дано вам будет…