День нашей смерти станет днём нашего рождения


День нашей смерти станет днём нашего рождения. Мы умрём в этой временной жизни, но родимся в жизнь вечную. Старое земное тяжёлое тело ляжет в землю, а взамен мы получим новое небесное лёгкое тело. Этот день, возможно, станет самым прекрасным днём нашей жизни.

Фрагмент иконы УспенияПлакать и бояться смерти означает, что мы ни умом, ни сердцем не узнали ни благости Бога, ни Его замысла о нас. Иоанн Лествичник писал, что страх — это детскость ума при застарелом самолюбии. Страх смерти очень хорошо отражает и детскость ума, и самолюбие. В самом деле, вот умер некто близкий. Мы плачем о нём? Нет. Он с Богом. Ему с Богом лучше, чем с нами, поскольку Бог добрее и щедрее нас. Мы плачем о себе и утерянной радости общения. То есть мы плачем о себе, любимом. Ещё наши слёзы о том, что по недалёкости ума мы думаем, будто наш мир лучше Царства Небесного.
Вот как умирали святые. «Слава Богу за всё. В руце Твои предаю дух мой», — сказала на одре святая Иулиания Лазаревская. Она ясно понимала, что не умирает, а рождается в новом мире, и её душа, как младенец, ложится в руки Бога. К сожалению, у нас нет иконографии отцовства Божия — этого важнейшего события нашей жизни, за исключением икон Успения Божией Матери. Дева Мария изображается младенцем в пеленах на руках небесного Отца. На иконе содержится важная информация о нашей посмертной участи и видах на вечную жизнь.
Божия Матерь преставилась о Господе женщиной зрелых лет в этом мире, а в тот мир Она вошла маленьким ребёнком. Новая форма тела рождается как бабочка из гусеницы. Существо то же, а форма разная. Как писал апостол Павел: «Не все мы умрём, но все мы изменимся».

Что же это за новая крылатая форма тела людей? Чем стала смерть для Божией Матери и чему мы можем у Неё научиться? И можем ли вообще чему-то научиться, ведь Она — избранница Божия, а мы кто? Но так ли сильно отличаются наши начальные возможности от возможностей Девы Марии?

Бог несколько тысяч лет возделывал лозу Своего народа, чтобы на ней смог появиться особенный плод — Дева Мария. В этом нет Её заслуги. Иоаким и Анна чему-то смогли научить Марию до трёх лет. Но и здесь нет Её заслуги, как и в том, что Её трёхгодовалым ребёнком отвели в храм.

Часть трудов Марии есть в том, что в храме Она, уже от себя, приложила усилия к познанию Бога. И когда Ей явился Архангел Гавриил с вестью от Господа, то Она легко узнала в нём истинного посланника истинного Бога. Не Она призвала Бога к Себе, а Сам Бог пришёл к Ней. И в этом нет Её полной заслуги.

Честь и хвала Божией Матери состоит в том, что Она, приняв в Себя Духа Святого, сумела не только послужить Богу в Его замысле, но и сделала большее, чем то, к чему была призвана миссией Рождества, — смогла уподобиться Богу в Духе. В этом Её величие и подвиг. В этом Она нам живой пример.

У нас есть несколько моментов, осложняющих движение по пути Богородицы. Мы как народ — плод ветви привитой. Мы как люди не имели таких прекрасных родителей. У большинства из нас не было возможности провести детство в храме. Тем не менее, мы, милостью Божией, удостоились внимания и милостей не меньших, оказанных Богородице. Нам дарованы были и сошествие Духа, и потрясающая возможность принять в себя не только Духа Святого, но и ВСЕГО Господа! Авансы милости Божией нас уравнивают с Божией Матерью. Но дальнейшее развитие талантов нас сильно рознит. Что именно?

В истории цивилизаций мы явили уникум, в голове которого смешаны язычество, Ветхий Завет, коммунизм и христианство. Ни одну из этих стадий мы не прошли сполна, ни в одной не вызрели и ни из одной не вынесли полновесных исторических уроков. Вместо тысячелетий усвоения Закона, как это было у избранного народа, греков и римлян, мы, минуя стадию Закона, вошли в Евангелие.

Современность: ожидание перед Чином ПогребенияНапример, некоторые народы бывшего СССР попытались совершить цивилизационный прыжок через исторические формации. Советский Союз, созидая коммунизм, вырвал многие народы из первобытного или племенного строя и поставил их впереди всего развитого мира. Итог известен. Теперь эти народы снова откатились в своё первоначальное состояние, обогатившись возможностями цивилизации, наложившимися на родоплеменные отношения.

Так и Россия. Не усвоив за тысячу лет Закон, она рванулась исполнить более высокие заповеди о любви к человеку. Но любви к человеку не может быть без усвоения «не убий», «не завидуй», «не пожелай чужого», «чти отца и мать», «не блуди» и «не сотвори себе бога иного».

Язычество внедрилось в Церковь кривыми берёзами, лентами на деревьях, родниками, песочком, землицей и галантерейной продукцией «Софрино». Ветхий Завет не «добродил» среди людей, чтящих Устав и дела формального благочестия выше реального человека, словно исполнение сложных, сто раз упрощённых правил Номоканона, есть высшая благодетель перед Богом. Оказалось живо древнее заблуждение, что Закон, а не человек — главная драгоценность, и достоинство человека вещь, вообще, пустая.

Христианская любовь, без Закона, расцвела среди церковных либералов. Они, возвышаясь над Законом и традицией, «выплёскивают с водой ребёнка». Любовь беззаконная роднит их с коммунистами, прокравшимися в Церковь и желающими там устроить новую революцию ради высшей заповеди, как это сделали большевики.

Христианства не может быть без того, чтобы язычество, в любых его видах, воспринималось мерзостью перед Богом; чтобы нарушение Закона считалось делом смертельно опасным, уводящим от Бога — к страданиям; чтобы человек не понимал: мерой всех вещей является любовь к Богу и человеку, и без уважения к человеку все наши церковные подвиги — фальшь.

Но, ладно, среда. Мы в силах игнорировать большую часть её влияния, ведь у нас есть Евангелие, святые отцы и договор с Богом, принятый нами при крещении. Какие перекосы мы обнаруживаем на уровне личного служения пастырей, иноков и мирян?

Мы видим, что в Церкви стало возможным сделать карьеру, добиться богатства и положения в обществе без тех трудов, какие сопровождают богатство в обычном бизнесе. Соблазн чина Мелхиседека, когда царь был одновременно священником, есть соблазн языческого сознания, преодолённый ещё на ранней стадии формирования религии. Этот пережиток чудом начал воскрешаться у нас. Миллионы, неограниченная власть, «спикерство» в собраниях и «синедрионах», роскошь, дружба с властью новым мелхиседекам кажутся благословением пастырских трудов и законной платой наёмничества.

Удивительно, что ни бизнесмены, ни само общество ничего плохого здесь не видят. Полного безобразия эта модель достигла в головах правой фронды, ожидающей особенного русского царя-священника. Можно с печалью ожидать такого царя, имея в виду, чем у нас оборачиваются богатство и безграничная власть над душами. «Союз» капитала, мирской власти и власти духовной — чрезвычайно опасная «смесь»; ведь у Христа подобного не было…

Не так думала и жила Божия Матерь. Она «наивно» полагала, что восстановление в себе образа Христа с Его нестяжательностью, милосердием, благостью, доброжелательностью и миром есть настоящий смысл жизни, а посылаемая Им благодать — Его лучшая плата за понесённые труды.

Мы видим, как иные клирики вполне уверены, что их молитвенные правила, посты, служба в череде и терпение начальства есть те добродетели, которые Господь вменит им в праведность и за которые спасёт их. Нет. Всё это не имеет никакой цены, если они не служат одному — восстановлению в себе замысла Бога о человеке, пестованию в себе любви и равноангельского состояния. Так думала Божия Матерь и хранила в Себе слова Бога, смирение и нелицемерную любовь.

Чин погребения Божией МатериВ протомонашеском забвении Себя Мария не только уподобилась Ангелам, для которых высшее счастье — отражать в себе Бога, но и стала выше Херувимов и Серафимов: Она отразила славу Божию, приняла Бога в Себе и стала Его соработницей. Вот настоящий образец монашества! Божия Матерь, как и мы, жила в миру и там прекрасно спаслась смирением и миролюбием.

А что мы, мирские? Мы вместо мира находимся в состоянии борьбы всех со всеми. Мы вместо поиска воли Божией везде ищем своего. Наши отношения с Богом можно охарактеризовать как непрерывную попытку обмануть Бога своими хладными молитвами, своим внешним видом церковных людей и, главное, имитацией участия в Евхаристии — общем деле людей Церкви и Бога.

Мы, причащаясь, делаем вид, что принимаем Бога в своё сердце. Но если это так, то почему не меняемся десятилетиями? Да у нас не хватает духа признаться, что живём фальшью. Божия Матерь, напротив, приняв Святого Духа, стала новым человеком. Мы, принимая в себя Тело и Кровь Христовы, остаёмся теми, кем были до причастия, — наследниками грехопадения.

Звучит как третий соблазн язычества? Отнюдь. Это даже не язычество. В язычестве хоть присутствуют некое ощущение близости сил небесных, мистический страх, а тут — просто первобытный магизм и торговля с небом. Древний охотник скакал и вертелся, умоляя духов охоты даровать ему оленя. А здесь даже повертеться лень. Вместо работы, порученной Богом, в наличии лишь стон работника о бесконечных авансах за несделанную работу. Мирское отношение к Богу — чаще всего попытка вмешать Его в мирские дела в качестве исполнителя наших проектов. Точно, хуже язычества!

Не так у Божией Матери. Она не делила жизнь и труды на Свои и те, которые Она иногда жертвовала Богу. Вся Её жизнь — одно цельное служение и реальное предстояние перед Богом.

В результате этих несовпадений нашего устроения с устроением Марии мы не понимаем важности ни замысла о себе Бога, ни величия Успения. Не понимая устройства Божиего мира, мы безумно боимся собственного успения и встречи с Богом. И — верх безумия! — мы рыдаем о наших родных и близких потому, что они, уходя от нас, приходят, через то, что нам кажется смертью, к Богу.

Смысл Успения, в свете нашего спасения: не Бог, а простой человек, идя по стопам Христа, оказался способным победить смерть, как её победил Иисус. Вдумаемся. Мы имеем возможность не только не бояться смерти, но и победить её, как это сделала Мария. Но смысл нашей жизни даже не в личной победе над смертью. Важно, что, преодолевая смерть, человек стал способен прийти к Богу, минуя ад.

Богородица, избегнув гроба, показала: смерть — не финал нашей жизни; а смерти, какую мы знаем, вообще нет. То, что мы называем смертью, — лишь мгновение, за которым начинается самое главное в нашей жизни — жизнь с Богом (это, собственно, и изображено на иконе Успения). Божия Матерь Своей жизнью и смертью явила: не только Её, но и наша смерть должна стать днём светлого рождения в новом мире.

Внимание к Успению, его честь и слава состоят в том, что в нём лучше всего раскрывается глубина слов апостола Павла о вере, выраженная в удивительной формуле: «Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом».

Уверенность в невидимом — состояние души, которая непрерывно видит себя перед Богом. Это слагаемое веры задаёт нам пространство и наше место в нём перед Богом и является условием нашего безошибочного движения к Богу.
Второе слагаемое описывает наше состояние движения в этом пространстве к Богу. Человек, не понимающий Бога, считает, что Его поступки — всегда чудо, которое происходит редко. Человек, живущий с Богом в унисон, двигающийся к Нему, желает того, чего желает Господь. Поэтому что такой человек ожидает, обязательно исполняется. И жизнь с Богом — чудо — для него обыденность.

Богородица однажды увидела Себя перед Богом, согласовала Свои жизнь и волю с Его жизнью и волей и осуществила главное, к чему стремится всякая душа, — к обладанию абсолютным благом, то есть жизнью в раю рядом с Господом. Она стала живым примером веры.

Успенские соборы русских городов и чествование Успения — это торжество веры и обозначение нашего пути к Богу. Он есть опытное раскрытие существа веры. Успенские соборы России украшают наши лучшие города не просто так. Народ увидел в Успении величие своего человеческого призвания и возможность его осуществления. И мы, часть нашего древнего народа, имеем право приобщиться к этому духу и знанию и уяснять себе значение Успения как этапа жизни обновлённого человека

Возможно, день смерти станет для нас личным успением, и мы будем праздновать его лучше, радостней и шире, чем земные дни рождений. И новые торжества станут проходить среди новых друзей — святых, Божией Матери и Самого Бога, посреди рая сладости, в чём и помоги нам, Господи…
иерей Константин КАМЫШАНОВ,
клирик Спасо-Преображенского монастыря Рязани



к содержанию ↑
Рассказать друзьям:

Друзья!



Наш портал — не коммерческий, а духовно-просветительский проект.
Мы стремимся сеять разумное, доброе, вечное в мире, где немало скорбей и проблем. Далеко не все из них можно решить с помощью денег. Порой спасает слово, порой книга, вовремя полученная информация. Устное или печатное слово способно нежданно тронуть до глубины души, перевернуть всю жизнь и заставить поверить в Бога,  может возродить и укрепить веру, найти для себя смысл жизни. И всё — благодаря опыту других людей, которые искусно описали то, что пережили и поняли сами.


Если Вам по душе то, что мы делаем, — поддержите нас! Помогите сохранить в мировом интернет-пространстве два по-своему уникальных православных сайта. И помолитесь за упокой души основателя портала — раба Божия Андрея.

 
 
 

На первой полосе:

Лаконично о главном

Православный календарь:

Галерея альбомов: