1 июня — Международный день защиты детей. Но от чего нужно защищать их и как оздоровить неблагополучные семьи? Детский врач-психотерапевт Надежда Афанасьевна ДРОБЫШЕВСКАЯ немало говорила и писала на эту тему. И хотя прошло уже 6 лет с момента её смерти от тяжёлой болезни, высказывания этого верующего человека и эксперта по вопросам семейного воспитания о том, как современная семья и общество влияют на развитие детей и как должны были бы влиять, не потеряли свою актуальность.
***
Книга «Детская правда» была написана по инициативе детей… Я стала собирать материалы, из которых и родилась книга, где был показан опыт православной психотерапии с детьми девиантного поведения. Моей целью было показать обществу, что подобное поведение — не следствие психического заболевания, и что вылечить это в соответствующей больнице невозможно. Проблема — в отсутствии духовно-нравственного воспитания.
***
Сами дети, называя причины своих бед, потрясающе точно указывают на то, что подтверждает и Центр социологических и политических исследований Белорусского государственного университета: на первом месте среди причин плохого поведения детей — семья. Безусловно, если у ребёнка очень прочный корень — значимы ценности семьи, — то он не будет украдкой лезть в интернет или смотреть развращающие телепрограммы и фильмы.
Я беседовала с детьми из проблемных семей и просила их, чтобы они сказали, как на их детском языке будет называться семейное неблагополучие. Удивительно, но дети, не задумываясь, ответили: это семья без правил.
***
Если ребёнок не слушается, ворует, матерится, уходит из дома, из школы, я с медицинской точки зрения поясняла, что против этой «симптоматики» нет лекарства! Не ищите результата в психиатрии, нужно решать ситуацию в семье!
Я всегда приводила такой образный пример: если хирург делает операцию и, вскрыв брюшную полость, видит, что там кровотечение, он быстро тампонирует эту кровь, но не сосредотачивает своё внимание на мелких сосудиках, а ищет, где поражён крупный сосуд. Потому что такое обильное кровотечение дают только такие сосуды. Есть тактическая задача, а есть стратегическая. Тактическая — это как оздоровить сегодняшнюю среду. Один профессионал беспокоится, что у нас игромания, второй — что алкоголизм, третий — что суициды, четвёртый — что проституция. Но заниматься каждым по отдельности — то же самое, что тампонировать мелкие участки при кровотечении. Конечно, что-то нужно в этом плане предпринимать. А параллельно с этим должна быть стратегическая задача — духовно-нравственное воспитание.
***
Крайне актуально, чтобы в обществе появились высокообразованные, интеллектуальные личности, которые могли бы послужить связующим звеном между школой, семьёй и Церковью.
Нам сейчас очень нужны миссионеры. Потому что нельзя придти в школу и сказать: «С завтрашнего дня педагог Мария Ивановна будет осуществлять работу по духовно-нравственному воспитанию». С учителями тоже нужно работать, не заставлять, а искать заинтересованных. Это вопрос подготовки кадров.
***
У нас сейчас делается акцент на усыновление. Государство проводит учёбу для приёмных родителей, с ними работают психологи.
Большинство приёмных родителей не имеют представления, что им предстоит. А им предстоит «минное» поле, куда они собираются идти, не будучи сапёрами.
Мне тоже приходилось работать в этой области. И вот какой парадокс происходит. Я не претендую на абсолютную истину, но, с моей точки зрения, и родители, и приёмные дети — заложники. Почему? При самой идеальной приёмной семье она не заменит родную.
При любой приёмной, самой лучшей маме, по словам христианского философа Ивана Ильина, ребёнок всегда будет ждать: не появится ли из-за угла его настоящая мама. Это аксиома, природа человеческая. Гарантией полноценного воспитания надо назвать только родную, биологическую семью. Почему бы нам не учить настоящих родителей быть хорошими родителями? Найти формы и методы работы, чтобы помогать им с собственными детьми.
***
Один специалист областного социально-педагогического центра (со стажем работы 30 лет в этой области) постаралась проследить дальнейшую судьбу детей из приюта. Итог печален: только единицы — состоявшиеся люди и не опасны для общества. Я поинтересовалась, опубликовала ли она где-нибудь результаты своего исследования? И сказала ей: «Вот для того, чтобы в нашем обществе что-то менялось, чтобы укреплялись семейные ценности, люди должны знать такие факты. Если они будут знать, что результаты работы детдомов и приютов отрицательные, то будут что-то менять».
***
У родителей сильны потребительские тенденции: мы приведём к вам (к врачу, педагогу или священнику) ребёнка, а вы что-нибудь сделаете… Но специалисты без участия родителей ничего не сделают! Менять сознание мы должны все вместе. Важен образ жизни папы, мамы, детей, учителей. Специалисту можно рассчитывать на успех там, где он найдёт единомышленников, которые действуют с ним в одном направлении. Потому что, если мы с ребёнком работаем, а он возвращается в нездоровую среду, то это то же самое, как если бы мы оградили его от инфекции, а потом в ту же инфекцию поместили.
Требуется перемена сознания. И без участия Церкви это сделать невозможно. Но некоторые отстраняются: пусть Церковь этим и занимается. Но если вы считаете, что кто-то обязан всё сделать за вас, вы заблуждаетесь, — никто не сделает этого за вас. Воспитание — это крест родителей, и им его нести.
***
У нас самая актуальная проблема — восстановление процесса нравственно-духовного воспитания детей. Раньше этим занималась Церковь. Но поскольку в ХХ веке Церковь была исключена из этого процесса, его пустили на самотёк. В Кодексе о браке и семье было записано, что воспитание — это общественно-полезный труд. То есть ребёнка воспитывало общество, воспитывали все, а значит — никто.
***
Мне пришлось побывать в других странах. Это помогло убедиться, что наша система педагогики сильна своими корнями, народными традициями. Если бы их немножечко подпитать, оживить их чем-то духовным!
Вообще, проблема утраты духовных ценностей — это уже мировая проблема. На международных конференциях мне говорили: «У вас много экономических трудностей, поэтому и появляются социальные сироты. Но у нас нет таких трудностей. А проблема та же!»
Дети сегодня, как выразился ведущий одной из телепрограмм, испытывают «ностальгию по морали». При работе с подростками, в частности, со старшеклассниками, по вопросам будущей семейной жизни я это ощущаю на 100%.
Если провести опрос и узнать их мнение, выяснится, что они за гражданский брак. Но стоит поработать с аудиторией и задать, например, такой вопрос: а вы бы хотели, чтобы ваша сестра родила ребёнка вне брака? Ответ: нет. Через 15 минут беседы аудитория даёт ответы на вопросы потрясающие и совершенно верные с точки зрения морали! Только всё это у них зарыто где-то в глубине. Стоит это раскрыть — и дети делают выбор в сторону нравственного поведения.
***
Когда я училась в школе, тогда, если ребёнок совершал правонарушение, я уж не говорю о преступлении (я такого не помню), то с ним мало кто разговаривал. Отца в школу — и все разговоры. Меня поражает, насколько сегодня трудно дозваться родителей, тем более отца. Маму бы хоть разыскать.
А причина детских правонарушений и преступлений именно в семейных отношениях: как только в семье начинается конфликт, дети становятся неблагополучными.
На вопрос, откуда берётся плохое поведение, сами дети отвечают так: 1) от родителей, от воспитания в семье; 2) от СМИ; 3) от друзей и улицы; и 4) от самих себя. «От самого себя» — это значит: насколько ребёнок впитывает все три предыдущие влияния, формирующие его собственное сознание.
***
Раньше семья была закрытой структурой. Все вопросы, возникавшие там, никогда не выносились вовне (мусор не выносили из избы). После революции государственные идеологи утверждали, что семья — это вредное явление, что дети должны воспитываться в государственных учреждениях. Поэтому сегодня мама говорит: «А я его отдала в школу — пусть воспитывают!» В течение почти 100 лет атеистическая идеология меняла сознание людей, утверждая, что дети — это предмет внимания государства, общественных структур, но никак не семьи.
***
Мне дети говорили так: «Надежда Афанасьевна, почему маму не пускают ко мне? Если она лишена родительских прав, так разве она не мама?» Это в нашем понимании такие уже не родители, а у ребёнка ампутировать это понимание практически невозможно.
В одной минской школе-интернате было проведено исследование. У многих детей из этого интерната родители пьяницы, нигде не работают. И вот все дети сказали, что любят своих родителей. Но когда у них спросили, как они будут смотреть их в старости, большинство написали, что убьют их.
***
Нужно вернуть авторитет родителей. Раньше слушали старших, выполняли их советы, а сегодня преемственность утрачена. Но для того, чтобы у родителей был авторитет, нужно, чтобы у них дело совпадало со словом, чтобы они показывали детям добрый пример. Если отец пьёт и силовыми методами требует от ребёнка того, чем сам не обладает, он никогда не будет авторитетом.
***
Однажды к отцу Иоанну Кронштадтскому пришла мать с 8-летним ребенком, сейчас сказали бы, «трудным», и говорит: «Батюшка, помогите!». Он взял этого ребёнка на колени, качает и говорит: «Матери вы, матери». Он понимал, что тут мало что уже можно сделать. И сегодня во многих случаях, которые очень запущены, можно сказать: обнимите и поплачьте, раз не понимаете этого и отказывались воспитывать детей с раннего детства.
Поймите: когда онкология неоперабельна, кто стреляет в хирургов? Ну, упустили момент, когда ещё можно было что-то сделать, упустили… И теперь эти подростки попадают кто в ЛТП, кто в детский дом, кто в колонию. Сегодня самый главный вопрос в том, что если ничего не делать, то сегодняшние школьники завтра будут такими же. Их бы не упустить.
***
Одна учительница рассказала мне историю из своего детства. У них в деревне на столбе линии электропередачи свили гнездо аисты, появились птенцы. Однажды во время грозы молния попала прямо в гнездо, и оно загорелось. Все люди выскочили из домов — всем хотелось спасти птиц. Но это было невозможно. И вот видят: аист поднимается и кружит над гнездом, а мать, сидя в гнезде, расправила крылья над птенцами. Но огонь всё больше, хотя и дождь. И вот у матери загораются крылья… И тут аист-отец с распростёртыми крыльями садится на гнездо — и они все погибают…
Почему в животном мире такое есть, а в человеческом бывает совсем не так: мама пьёт, а её дочь, запертая в комнате, собирает и ест тараканов? И сколько она там пробыла, никто не знает.
Надо ли внедряться в такую семью? Надо. Но это 10% той работы, которую мы должны выполнять. А 90% сил и средств нужно направить на подготовку воспитателей.
Сегодня, когда мы внедряемся в семью, понимаем ли, как оказать помощь? А если там этой помощи никто не ждёт? Более того, отвергают? И получается конфликт! С помощью надо идти, когда просят. Более того, специалисту надо обладать высочайшим авторитетом и войти в определённую семью так, чтобы это не было оскорбительно.
***
Сейчас в семьях, где нет нравственного воспитания, наблюдается инфантилизм детей. То есть они физически быстро развиваются, а психологически и духовно отстают. Особенно это проявляется, когда нужно принимать какое-то решение.
Так что надо взрослеть. Только не искусственно, не через СМИ или секс-просвещение. А через положительные примеры. Мы можем и должны формировать у детей сознание, которое позволит им иметь собственное мнение о ценности нравственной жизни. Мы должны пробуждать у них ощущение истины. Чтобы они учились думать и могли сами сделать правильный выбор.
***
Как сказал Виктор Франкл: человечество забыло 10 правил и придумало 10 000 на каждый случай жизни. Прочтите евангельские заповеди, там вы найдёте и права ребёнка, и права родителей. Куда нам ещё ходить и что ещё искать?
В христианской культуре и традициях нашего народа было так: воспитание начиналось с ознакомления детей с их обязанностями. По мере взросления ребёнка расширялись и усложнялись его обязанности по отношению к родителям, к семье, к родственникам, к соседям, к учителям, к обществу. Мне в литературе встречалось такое выражение: «права дают тому, кто выполняет свои обязанности». А современный подход, когда детей не знакомят с обязанностями, а говорят о правах, трудно назвать правильным. Определённо, он совершенно неправильный и очень опасный.
***
Современная девушка в чём-то опередила в развитии девушек прошлых веков, но в подготовленности к семейной жизни — нет. Я спрашиваю у школьницы: что такое счастье? Она отвечает (и при этом вся аудитория соглашается): это когда о тебе заботятся. Наши дети в плане подготовки к жизни, адаптации — «голенькие».
Раньше девочку с раннего детства готовили к браку: она училась шить, стирать, готовить. Она была в трудах. Чем живёт сегодняшняя девочка? Пиво, сигареты, мат. Она готова только к плотскому наслаждению, только к праздности — что в городе, что в деревне. Быть матерью она не готова. И как возродить в ней материнский инстинкт? Должны быть какие-то сильные, эмоциональные примеры, способные затронуть глубины души.
***
Все СМИ сейчас развивают в детях плотское, сексуальное. Как следствие — ранняя половая жизнь. А ещё у Феофана Затворника я читала, что до 14 лет взрослым надо следить за тем, на что смотрят глаза мальчика и что слышат его уши. Когда я была далека от Церкви, то не понимала, почему так? После поняла, что когда формируется нравственный стержень души ребёнка, тогда ему нужно говорить не о правах. Сначала формировали фундамент, который давал подростку возможность устоять в разных жизненных искушениях. Наши благочестивые предки говорили: приготовьте вначале внутреннего человека, а потом внутренний человек не за своё дело не возьмётся.
Надежда ДРОБЫШЕВСКАЯ (+2014)
Мнение
Потеряли вечные ценности
«…Ко мне обращались люди из всех цивилизованных стран мира. Я обследовал сотни пациентов, большую часть из которых составляли протестанты, небольшое число — евреи, и не более пяти-шести процентов — католики. Среди всех моих пациентов старше тридцати пяти лет не было ни одного, чья проблема в своей основе не была бы связана с поиском религиозного мировоззрения. И я могу без всяких опасений заявить, что все они заболели из-за потери того, что живая религия давала своим приверженцам, и ни один из них не выздоровел в действительности, пока не приобрёл религиозное мировоззрение».
Карл ЮНГ (1875–1961), швейцарский психолог