Если у человека проблемы с сердцем, больные суставы или желудок, отношение к нему окружающих всегда сострадательное. А случись у него обострение, никто не усомнится в необходимости лечения; тем более престижно лечиться в больнице.
При психических же расстройствах — картина иная. Отношение к таким больным настороженное, порой даже насмешливое, а не сочувственное. И первая мысль в случае кризиса: как можно родного человека отправить в «психушку»?
Когда несколько лет назад поведение моего близкого родственника необъяснимым образом изменилось (он стал высказывать странные, нелепые мысли о святых, о священниках…), я просто растерялась. Первым делом подумалось, что это проблема духовного порядка, и срочно нужны исповедь и причастие. Но ответ священника, к которому пришла за советом, был неожиданным: срочно нужен врач-психиатр!
Долго искать специалиста не пришлось, Андрей Владимирович Бутько — прихожанин того же храма, что и я. После того, как удалось убедить родственника пообщаться с врачом, были назначены лекарства — и в течение нескольких дней шокирующие фантазии и мысли на религиозную тему прекратились. Как не бывало!
Позже у родственника появились бессонница, устойчивое депрессивное настроение. Обозначились новые проблемы. Когда человек страдает от перелома или у него аппендицит, с ним можно поговорить по душам, поддержать словом, утешить. А здесь… никакой ответной реакции, ничего, только постоянный поток уныния, нежелание жить и видеть в жизни позитив. Бывали моменты, когда не хватало выдержки, терпения, сил общаться…
Пришло понимание: бывают такие болезненные эмоциональные состояния, которые человеку невозможно преодолеть усилием собственной воли. И бесполезно уговаривать, стыдить, пытаться отвлечь.
Пришлось подумать о помощи специалистов, об интенсивном лечении в психиатрической больнице… Поверьте, сердце кровью обливалось при мысли об этом месте. Не понаслышке с ним знакома: по линии социального церковного служения приходилось там бывать. Всё-таки учреждение особое и пациенты — тоже.
Прошло время. Таблетки, уколы, капельницы сделали то, чего не смогли сделать слова и просто забота, — родственник снова ощутил вкус к жизни. Значит, его состояние не было унынием в чистом виде, а стало проявлением болезненного расстройства мозговой деятельности. Его мозг дал сбой, словно тонкий часовой механизм, в котором какие-то пружинки и колёсики начали работать неправильно.
Ещё задолго до болезни родственника в мои руки попала видеозапись бесед митрополита Сурожского Антония. Экстремальные обстоятельства заставили вспомнить беседу о болезни и заново просмотреть. Слова владыки очень помогли:
«Что такое душевная болезнь? Мы знаем теперь, что наши психические состояния зависят в очень большой мере от того, что происходит физиологически, с точки зрения физики, химии, в нашем мозгу и в нашей нервной системе. Поэтому нельзя каждый раз, когда человек заболевает психически, приписывать это к злу, греху или бесу. Очень часто, более часто, я бы сказал, чем это бывает наваждением бесовским или результатом такого греха, который человека оторвал от всякой связи с Богом… бывает то, что что-то повредилось в его нервной системе. И тут медицина входит в свои права и может очень многое сделать».
Во время болезни родственника я надеялась и уповала не только на искусство врачей и действие лекарственных средств. Всё-таки, кроме надежды на врача, была молитва. И, конечно, исповедь, и причащение болящего. Слово владыки Антония дало возможность более ясно осознать роль врача и духовных средств во время болезни:
«С другой стороны, одновременно мы должны об этом человеке молиться, как мы молимся о всяком человеке в нужде. Молиться всеми силами души. Мы можем применять и некоторые церковные действия: помазать человека святым маслом или, если он способен на это, допускать его до Святого Причащения.
Но знать, что здесь будет действовать двоякая сила: Божественная сила — через таинства и Божественная же сила — через врача и лекарства… Об этом мы можем прочесть в 38 главе книги Сираха. О том, что Бог действительно создал и врача, и лекарство, и дал врачу власть порой исцелять».
Вспомнилось ещё одно место из проповедей митрополита Антония Сурожского. В своё время меня очень впечатлил пример, когда владыка рассказывал об одном иконописце, у которого случилось психическое расстройство. Вначале родственники подумали, что он попал под влияние нечистой силы, и начали возить его на отчитки, буквально принуждать к исповеди, чтобы он как можно чаще причащался. Но болезнь прогрессировала. И, в конце концов, Антоний Сурожский, который в то время ещё был практикующим врачом, сказал им прямо, что этот человек нуждается в госпитализации, в медицинском лечении. Молодого человека положили в психиатрическую больницу, и он поправился. Далее владыка высказывает неожиданную мысль:
«Но за эту болезнь случилось нечто чрезвычайно интересное: он вступил в болезнь незрелым иконописцем, он вышел из болезни созревшим иконописцем. Его иконы стали иные — зрелые, глубокие.
И мы ставим перед собой вопрос: что же это такое? Каким это образом может быть? И ответ я позже нашел у святого Иоанна Кронштадтского, который говорит, что есть души очень хрупкие, которые могли быть разбиты окружающим миром. И Бог спускает между такой душой пелену или безумия, или какого-то частичного отчуждения, или непонимания, пока эта душа не созреет. Эта душа может не созреть вовсе на этой земле. Но она будет созревать в тишине этого так называемого безумия, этой отлучённости от окружающего мира, и вступит в вечность зрелой, созревшей.
А иногда бывает, что эта пелена снимается, как это случилось с этим иконописцем, и вдруг оказывается, что за этой пеленой он пережил что-то, что только между Богом и им происходило. Во что не вмешивалась никакая человеческая сила. И стал зрелым человеком».
Мысль эта поразила меня до глубины души. И утешила. Ведь, глядя на своего родственника, вижу, что болезнь изменила человека, он стал иным. Он не излечился от своего недуга и неоднократно лежал в психиатрической клинике, проживая разные стадии заболевания, порой противоположные. Но за прошедшие годы в нём проявились новые душевные качества, точнее, они как-то изменились, приобрели иной оттенок. Если раньше в этом человеке наблюдалась категоричность, недоверие к Богу, то сейчас стал мягче, проникновеннее, его вера изменилась. Он более открыт для слов о вечном. Когда с ним говоришь о вере, Боге, будущей жизни, то уже не так негативно это воспринимается, как раньше.
Врач-психиатр Андрей Бутько:
— Есть такое явление, как невежество. Бывают пациенты, страдающие гипертонической болезнью, сахарным диабетом, которые считают, что лекарства — зло, и таблетки «отравляют организм». А без врачей жизнь была бы счастливой. То же можно сказать и в отношении психических расстройств. Люди в них меньше разбираются и потому стигматизируют (стигматизация — предвзятое, негативное отношение к отдельному человеку, связанное с наличием у него каких-либо особых свойств, признаков, болезней). Эти болезни пугают, вызывают чувство стыда. Это опять же зависит от степени грамотности в области психического здоровья.
— Так что же такое душевная болезнь? И чем занимается психиатрия? Ведь «психо» в переводе с греческого значит «душа». Разве можно с помощью лекарств лечить душу? У Симеона Нового Богослова есть такое высказывание: «Тело, будучи сложено из многих, притом неодинаковых частей, которые и сами составлены из четырёх стихий, когда занеможет, имеет нужду в разных врачевствах… А душа, напротив, будучи невещественна, проста и несложна, когда занеможет, одно врачевство врачует её — Дух Святой, благодать Господа Иисуса Христа».
— Есть некое несоответствие в терминах. Психиатрия, хоть и носит такое название, не занимается душой как нематериальной субстанцией и не претендует на то, чтобы заниматься. Это наука, занимающаяся вполне материальными явлениями, которые можно исследовать, измерить, доказать. Душу, как явление невещественное, наука всецело вверяет Церкви.
Если взять трёхсоставную модель человека, о которой говорит православное богословие (дух, душа, тело), то тело — это биологический объект, который можно лечить различными медицинскими средствами.
Если рассматривать душу в её психотерапевтическом материальном понимании (темперамент, структура личности, воспитанность, особенности характера, развитие чувственной сферы, степень осознавания, уровень интеллекта), то это область душевности, уже достаточно исследованная. Здесь способ воздействия и лечения — психотерапия. А вот состояние духа человека, направленность его жизни по воле Божией или против неё — момент сугубо духовный.
Если неверующие люди считают, будто телесные болезни не связаны с душевным состоянием человека, то верующие убеждены, что между душой и телом существует тесная связь. И нарушения в области духа приводят к нарушениям в душевной и телеcной сферах.
Однако если вернуться к теме невежества, то степень его среди верующих различна. Когда человек становится верующим, это ещё не значит, что он будет умнее и просвещённее. Люди малограмотные веру тоже воспринимают искажённо. И проблема здесь — в невежестве, а не в том, что транслирует, несёт в себе религия.
У людей верующих есть такие же болезни характера или мозга, как и у неверующих. И если мы переступили порог храма, это не значит, что отныне нашим здоровьем занимается лично Господь, а для предотвращения болезней достаточно благодати. Чистить зубы всё равно надо, заботиться о сосудах, о сердце, следить за питанием — тоже. Тело дано нам Господом в аренду, на время земной жизни, и каждый из нас за него отвечает.
— Проявления психики человека крайне сложны и многогранны. Можете ли вы пояснить, основные принципы, по которым врач-психиатр определяет, что имеет дело именно с болезнью?
— Условно говоря, все психические расстройства можно разделить на две большие группы. Одна — это болезни, которые связаны с нарушением обмена веществ в головном мозге. К примеру, шизофрения связана с нарушением обмена дофамина, депрессия — серотонина и норадреналина, тревога — глутаминовой кислоты. И это серьёзные, грозные болезни. Однако на сегодняшний день многие из них прекрасно лечатся. Человеку поставлен диагноз, подобрано лекарство, нормализующее обмен веществ в конкретных отделах мозга, и по мере приема препарата болезнь уходит без следа. Не нужно заниматься глубоким самоанализом, достаточно соблюдать схему лечения — и болезнь отступает.
Иная категория — расстройства, связанные со стрессом; так называемые неврозы. Это болезни функциональные, при которых значимых нарушений обмена веществ в головном мозге нет, или эти нарушения вторичные. Данные болезни связаны с характером человека. Корни их находятся в детстве, в воспитании. Основным методом их лечения является психотерапия, а лекарства выполняют вспомогательную роль.
— Вы говорите о детстве. Разве не стрессы, не жизненные беды и конфликты являются причиной неврозов?
— Будет невроз или нет — зависит от силы стресса (огорчение от промокания под дождём обычно слабее, чем горе от смерти ребёнка) и стрессоустойчивости. А устойчивость эта формируется в детстве. Пример: семья в гостях, ребёнок захотел яблоко, взял без спроса и ест. Отец бьёт его, говоря: «Сначала подумай о других, спроси разрешения, а потом я решу, хочешь ты есть или прикидываешься».
Мальчик вырос. Он вежлив и услужлив, ничего не делает без одобрения окружающих. Все его любят, а он несчастлив. Почему? Он легко улавливает, что хотят от него другие, но не знает, чего же он хочет сам. Приспособление, помогшее ребёнку выжить рядом с деспотичным отцом, теперь уже обременяет и мешает жить. Все неврозы формируются подобным образом, разница только в нюансах. Здоровая любящая мама смотрит на младенца глазами обожания и восторга. Ребёнок запоминает этот взгляд и в последующем способен так же смотреть на маму, на мир и на других людей. Чуткая мама легко угадывает потребности малыша и удовлетворяет их. А у другой матери этого нет. Их дети будут разными, удивительными, возможно, прекрасными. Но с различной стрессоустойчивостью. Ведь у них были разное детство, разное воспитание.
— А грех, а страсти человеческие? Разве только нарушение биохимических процессов в организме и воспитание виноваты в том, что есть в нашей жизни душевнобольные люди, те же маньяки?
— Я разделяю мнение Православной Церкви о том, что мир во зле лежит, и человек болеет и умирает именно по причине своей греховности. Однако когда мы говорим о грехе, как о промахе, как ошибке, которую мы можем совершать ежедневно, то хочется подчеркнуть, что болезни, связанные с повреждением головного мозга, однозначно не являются прямым следствием личного греха, совершённого сегодня или вчера. Когда мы говорим о неврозах, о функциональных расстройствах, в основе которых лежит внутренний конфликт, то здесь понятие греха более применимо. Ошибки в отношении заповедей и воли Божией, совершаемые родителями и самим человеком, могут иметь отношение к этим болезням. Но не в каждом случае.
— А что вы скажете по поводу одержимости? Как относитесь к мнению, когда между понятиями «душевнобольной» и «одержимый» ставят знак равенства?
— Будучи верующим человеком, я убеждён в существовании Ангелов и бесов. Также не отрицаю, что человек может оказаться во власти демонических сил. Однако Святая Православная Церковь помогает в этом случае. Но в своей практике ни разу не видел одержимого. Думаю, что подобное явление в настоящее время встречаются крайне редко. И если православные люди наблюдают у родственника признаки душевного расстройства, то более правильный путь — как можно скорее обратиться к врачу. Ведь на результат лечения часто оказывает влияние именно время обращения.
— Вы хотите сказать, что в психиатрии, как и в онкологии, решающее значение имеет время начала лечения?
— Это касается всех болезней. Если они связаны с проблемами характера, то чем в более юном возрасте человек начал заниматься с психотерапевтом, тем больше возможностей добиться прогресса. А при повреждении мозга — особенно. Если начать лечение при первых симптомах — будут меньшие разрушения мозга. С помощью лекарств удастся затормозить процесс, купировать. А по прошествии многих лет, когда мозг серьёзно повреждается, болезнь уже не поддаётся лечению.
Стадия, на которой люди обращаются, зависит от их грамотности и неравнодушия к своему родственнику. Важна готовность заботиться, тратить силы и средства на лечение. Не менее важно, готов ли больной принимать эту заботу. Ведь есть люди упорные в своём невежестве. Помню случай, когда в Республиканскую психиатрическую больницу поступила пациентка. Ни у кого из врачей не было сомения, что у неё шизофрения. Назначенное лечение дало хороший результат. Но мать пациентки внезапно забрала её, не дав завершить курс. Мать сказала, что это одержимость, и в больнице могут усугубить состояние дочери. Уже практически здоровую девушку около трёх лет возили на отчитки, к бабкам. Болезнь прогрессировала, и когда психика девушки была безнадёжно разрушена, её вернули в клинику. Но полностью восстановить все функции нервной системы врачи уже не смогли. Девушка получила группу инвалидности. Я считаю, что здесь прямая вина матери, её невежества.
— Но согласитесь, что широко распространён образ психбольницы как учреждения карательного характера, своего рода тюрьмы, где с помощью медпрепаратов человека контролируют или ломают. Так что же более милосердно и сострадательно: отдавать туда родного человека или нет?
— А с аппендицитом отдавать на операцию — это милосердие? Бывает, что при таких операциях умирают. Но ни у кого не возникает подобного вопроса. На счёт психиатрической больницы — это предрассудки. Помогать страждущему — вот что милосердно.
Есть ситуации, когда психически больного можно надолго оставить без помощи, и с ним ничего страшного не случится. Но я думаю, самое правильное — проконсультироваться с врачом и узнать: 1) есть психическое расстройство или нет; 2) что будет, если лечить, и что случится, если не лечить. И потом принимать решение. Вообще, более правильно — не выделять психические болезни среди других заболеваний. И не воспринимать врача-психиатра как особенного врача. Не нужно предвзятого отношения. Оно происходит от непонимания, страха, невежества.
Если вопросы Церкви — вопросы добра и зла, то вопросы психического здоровья очень часто гораздо более простые. Как, например: полезно чистить зубы или нет? Когда сосед умирает от кровотечения, разве мы у него спрашиваем, надо ли рану перевязать? Начинаем перевязывать. А если будет сопротивляться, вызовем милицию; блюстители порядка станут держать, а мы — перевязывать.
Аналогично, если у кого-то из близких или знакомых проявилось психическое расстройство, то более милосердно — проявить благоразумие, рассудительность и не говорить человеку: это тебе по грехам, ты сам виноват! Тем самым усугубляя его чувство вины. Правильно — успокоить (ибо человек часто напуган своим состоянием), поддержать, помочь встретиться с медиками, убедить в том, что визит к врачу необходим. Важно способствовать своему брату во Христе в преодолении предрассудков, страхов, тревог, а не сломя голову вести его на отчитку!
А ведь отчитки так манят незрелую личность… Во-первых, «престижно» — ты особенный, в тебя бес вселился! Во-вторых, тебе не в «психушку» ехать, а в знаменитый монастырь к особому, «прозорливому» батюшке. В-третьих, трудиться особо не надо: привёз своё бренное тело, повыл, похихикал — и дело в шляпе. Никакого клейма, что ты психически болен, никаких таблеток, которые порой на всю жизнь и, как говорится, «одно лечат, другое калечат».
Если вам не безразлично здоровье близкого человека, то стоит приложить усилия и уговорить, убедить его лечиться. Может так сложиться, что принимать лекарства придётся всю жизнь, как это делают гипертоники и больные сахарным диабетом. Но зато человек не станет инвалидом, поддержит силы своего тела, которые ему пригодятся для добрых дел.
* * *
Трудно проявлять сострадание тем, кто страдает психическим расстройством. Крайне трудно, находясь рядом с тем, кто бредит или пребывает в депрессии, сохранять выдержку и терпение. И здесь хочется вспомнить слова преподобного Алексия Зосимовского: «Я не желаю вам ни успеха, ни благополучия, ни даже здоровья, желаю только одного — мира душевного. Это самое главное. Будет у вас мир в душе — и вы будете счастливы».
Елена НАСЛЕДЫШЕВА