Суть притчи о мытаре и фарисее предельно ясно выражена Самим её Божественным Рассказчиком: «…всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится». Конечно, образы фарисея и мытаря собирательны. На то она и притча. И признаки фарисейства встречаются у многих. Это то, что Спаситель называл «закваской фарисейской». То есть фарисейским образом мысли и образом жизни. Что же это за образ, которого придерживаются фарисеи и фарисействующие всех времён, начиная со времени земной жизни Иисуса Христа и до наших дней? Вопрос этот не такой простой, как может показаться.
С мытарем проще. Мы видим лишь его покаяние, но не знаем, как он к нему пришёл. Может быть, это был дар Божий, неизъяснимое действие Божьей благодати. Может, это был итог его откровенно греховной жизни, которая стала ему противна до омерзения. В этом случае его искренняя покаянная молитва была как бы рождена им поневоле. Об этом Спаситель не говорит. А вот на путь, которым пришёл к своему фарисейству фарисей, Господь обращает внимание. Фарисей исполнял Закон. Закон Божий. Вот только в центре его законопослушания оказался не Бог Законодатель, а он сам, фарисей. Произошла подмена. О том, когда и как она произошла, Господь не говорит. Он лишь показывает плод трудов фарисея — его гордостное мнение о себе. Из слов фарисея видно, что он находится в состоянии, когда Живого Бога в его сердце нет. А есть лишь отвлечённый установитель Закона. Исполняя этот Закон, фарисей всё более растёт в своих глазах и всё увереннее опирается на свою праведность. В какой-то момент (именно этот наиболее яркий момент Спаситель и высвечивает) фарисей не просто самоутверждается в своих глазах через личный подвиг, но и дерзает вынести свой суд об окружающих его людях, которых он видит явными грешниками. Фарисей говорит о себе, что он «не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь». А это уже не просто утверждение своей праведности = святости, это уже прямой вызов Богу, Единственному Судии и Мздовоздаятелю, Единственному, Кто имеет право назвать грабящего грабителем, прелюбодействующего — прелюбодеем, согрешающего — грешником. В этой точке развития фарисейского мышления, в этой степени фарисейской закваски мы можем увидеть поразительную закономерность, которой объясняется многое из того, что дальше происходит с фарисеями. Почему именно они составили из себя основную силу, которая была направлена на противление Сыну Божию? Почему дошли до богоубийства?
Можно, безусловно, говорить о том, что личность и деятельность Иисуса Христа угрожала их авторитету в народе. Уж больно действенными были Его слова, не говоря о явных чудесах, повторить которые ни один даже самый уважаемый фарисей не смог бы. Да, фарисеи ревностно относились к своему положению среди «простых смертных» иудеев. Можно говорить и о том, что они в более крупном масштабе опасались за свою хоть и относительную политическую стабильность. При этом Иисус Христос воспринимался ими как некий неуправляемый бунтарь, который мог легко перекосить их и без того неустойчивое геополитическое положение. Здесь фарисеи мыслили уже на каком-то глобальном уровне и ревновали не только каждый за себя, но и за «своих», и за «систему» в целом. И всё-таки…
И всё-таки вернёмся к тому единственному и неповторимому фарисею, который стоит теперь в храме и как будто обращается к Богу, радуясь, что он не таков, как другие грешники. На самом деле, эта притча, при всей своей видимой однозначности, несёт много недосказанного. Господь, приведя слова фарисея, довольно резко обрывает их и переводит внимание на образ мытаря. А что же стало с фарисеем после того, как он утвердился в своих глазах как святой и вынес суд, как Бог-Судия, над окружающими? А дальше стало вот что: он пошёл и убил Бога. Ведь это всё, что ему оставалось делать. Это было
закономерно! Ведь чем более он утверждался в своей самости, тем более отдалялся от Бога, пока (и об этом уже было сказано) сам на встал на место Бога, взяв на себя суд над творением Божиим. Всё. Точка. Здесь он испытал высшее наслаждение, какое может пережить человек без Бога, — увидеть себя святым, увидеть себя богом. И это наслаждение стоило ему полной потери богообщения. В этом состоянии, как в некоем безумии и духовной слепоте, человек под предлогом совершенного богоугождения, предаёт себя духу богоборческому, духу диавольскому. А дальше… Открывается истина! Рано или поздно она не может не открыться фарисею. И он видит, что Бог, Которого он полностью заместил собой, всё-таки жив, Он существует, Он никуда не делся, потому что Он — Бессмертный Бог, а фарисей, при всём своём самоослеплении и самоупоении, остался смертным человеком. И фарисей оказывается перед выбором: или смириться и покориться этому открывшемуся Богу, или… уничтожить Его.
О слепота и безумие фарисейское! Слепота и безумие тех, кто выбрал второе! И тот фарисей, который убил Бога, как же он несчастен. Ведь этим он желал хотя бы на мгновение вернуть свою святость, вернуться в потерянный рай, который так усердно воссоздавала его гордыня. Рай, хотя и без Бога… Какая это страшная, чудовищная трагедия фарисея, трагедия человека, трагедия рода человеческого. Наша трагедия.
Когда читаешь или слышишь притчу о мытаре и фарисее, то первое впечатление окрашено нравственным посылом, так сказать, моралью, которую высказывает в конце притчи Христос. А сам образ Спасителя представляется строгим и обличающим. Господь чуть ли не с гневом рисует образ фарисея, чуть ли не с высмеивающей интонацией передаёт его слова. Но так ли это?
Мне видятся слёзы на глазах Иисуса Христа. И то, что Спаситель прервал речь о фарисее и вернулся к нему только тогда, когда сказал, что мытарь «пошёл оправданным в дом свой более, нежели тот (фарисей)», не говорит ли о тайне спасительного промысла Божия, раскрыть которую в полноте (прежде Креста и Воскресения) Спаситель ещё не мог перед Своими слушателями?
Рассказанная Спасителем притча вобрала в себя прошлое и будущее, далёкое и близкое, тайное и явное, потому что в каждом слове Божием — Сам вечный Бог, Бог-Слово. И эти последние слова Господа о том, что «всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» являются великим пророчеством о судьбах мира и об изменении сознания человеческого, о возможности истинного покаяния и спасения для всех нас!
Да. Здесь было больше сказано о фарисее и меньше о мытаре. Может быть, это повод продолжить размышления над этой притчей во время подготовки к Великому посту.
Кстати, как могли звать этого мытаря? Учитывая, что это образ собирательный, вполне возможно, что Павлом.
Александр БЕГАНСКИЙ
26.01.2018