Канон Андрея Критского относится к Пасхе, как ключ к замку. Не пойти на Канон — обокрасть себя. Канон — попытка увидеть Бога рядом с собой за счёт расширения сознания. Что такое мир нашего восприятия?
Мир людей — это время около 80 лет и пространство вокруг нас. Восемьдесят лет — очень мало, чтобы как следует узнать Бога. Глубина нашего взгляда также слишком незначительна для лицезрения Того, Кто больше Вселенной. За восемьдесят лет большую часть наших знаний о Боге мы приобретаем из опыта Церкви. Опыт святых отцов расширяет наше сознание во времени и пространстве.
В самом деле, сколько раз в жизни каждому из нас приходилось сталкиваться с Богом? И если бы не тысячелетний опыт Церкви, смогли бы мы на основании немногочисленных проявлений Божественной силы составить о Боге верное представление? Конечно, нет.
Опыт жизни человека в Боге огромен. Однако редкий христианин прочёл всю Библию. Эта книга построена как учебник веры, счастья и единственно правильной жизни с Богом. Всё как в школьной задаче: имеем ситуацию; предлагается несколько вариантов решения; персонаж делает выбор; мы наблюдаем последствия.
Итак, в течение тысяч лет составляется сборник задач и решений. В результате анализа становятся очевидными некие правила устройства Вселенной. Кристаллизуются заповеди — нечто вроде правил дорожного движения. И, самое главное, складывается полная уверенность в том, что мир не случаен. Мир управляется живым всемогущим любящим существом — Богом. И этот Бог живёт вне времени и пространства.
Канон Андрея Критского — это сборник упоминаний наиболее ярких библейских историй, нанизанных на одну нить. Красная нить повествований — ошибки человека, ищущего Бога. Выбор иллюстраций ошибок призван создать полный спектр самых крупных ошибок человека, нанизанных на временную и смысловую оси.
Такой вот «дайджест» Библии. Но, в отличие от литературного труда, он требует иного прочтения, в корне отличающегося от обычного, когда человек выступает просто наблюдателем или свидетелем книжной придуманной драмы.
В каноне — не так. Преподобный Андрей — святой человек. Один из атрибутов святости и Бога — жизнь вне нашего времени. Совсем без времени может жить только Бог. Святые живут в сильно «растянутом» времени. Для них прошлое Божественной истории так же актуально, как их настоящее. Поэтому Андрей Критский сам воспринимает прошедшую историю отношений Бога и человека будто собственную.
Он скользит по времени и останавливается на событиях тысячелетней давности, как на событиях, имевших место только вчера и с ним. Его душа реально путешествует по времени и реально переживает драму отношений.
Это мы разные, а бесы одни и те же. И тот же «творческий коллектив» бесов «гастролирует» и в древнем Израиле, и в Риме, и в Москве двадцать первого века. И сценарий этих «гастролей» всегда примерно одинаков. Это уход от Бога через ядовитую сладость греха. Бог даёт благодать, но она должна приобретаться Божиими трудами. А грех даётся даром. Правда, Божественная плата превышает наши труды, а за грех бесы снимают в десять раз больше, чем дали. Но это будет завтра, а сегодня грех туманит голову и делает сердце бесчувственным под действием наркотика греха.
У нас пять чувств, ум, душа и дух. Бесы начинают с простых искушений, потом добираются до души и кончают совращением духа. Это адская классика, которая с аншлагом ставится на подмостках ада из века в век.
Преподобный Андрей расположил грехи от древних к новым, от простых к сложным; и показывает, как они действуют, убивая душу и тело.
В поэзии Византии была стихотворческая традиция, когда рядом располагались диаметрально противоположные мысли или события, более полно обнаруживающие предмет, о котором идёт речь. Каждая песнь, каждый абзац канона начинаются с рассказа о падении, а оканчиваются обращением к Богу о спасении. А само спасение, явленное человеку, нарастает по масштабам действия по временной шкале, доходя до максимума в крестной жертве Христа. От мрака к свету, в каждой части и в композиции в целом.
Рассмотрим, как распределены образы по дням недели от понедельника к четвергу. Возьмём начальные и финальные молитвы каждого дня и посмотрим, есть ли в них логика, градиент развития и смена тональности.
Понедельник.
Начало: Первозданнаго Адама преступлению поревновав, познах себе обнажена от Бога и присносущнаго Царствия и сладости, грех ради моих.
Конец: Судие мой и Ведче мой, хотяй паки приити со ангелы судити миру всему, милостивным Твоим оком тогда видев мя, пощади и ущедри мя, Иисусе, паче всякаго естества человеча согрешивша.
Вторник.
Начало: Каиново прешед убийство, произволением бых убийца совести душевней, оживив плоть и воевав на ню лукавыми моими деяньми.
Конец: Кровоточивую исцели прикосновением края ризна Господь, прокаженныя очисти, слепыя и хромыя просветив исправи, глухия же, и немыя, и ничащия низу исцели словом: да ты спасешися, окаянная душе.
Среда.
Начало: Богатство мое, Спасе, изнурив в блуде, пуст есмь плодов благочестивых, алчен же зову: Отче щедрот, предварив Ты мя ущедри.
Конец: Да не горшая, о душе моя, явишися отчаянием, хананеи веру слышавшая, еяже дщи словом Божиим исцелися; Сыне Давидов, спаси и мене, воззови из глубины сердца, якоже она Христу.
Четверг.
Начало: Агнче Божий, вземляй грехи всех, возми бремя от мене тяжкое греховное, и яко благоутробен, даждь ми слезы умиления.
Конец: Судие мой и Ведче мой, хотяй паки приити со ангелы, судити миру всему, милостивным Твоим оком тогда видев мя, пощади и ущедри мя, Иисусе, паче всякаго естества человеча согрешивша.
Если сравним начала по дням, то заметим динамику образов. Они развиваются от грехопадения Адама до упоминания Агнца Божия, вземлящего грех мира. То есть движение по дням идёт от печали к радости.
Если сравним финалы, то заметим, что они в понедельник и четверг обрамлены одинаковым обращением к Богу милостивому и спасающему. Внутри этой рамы Христовой расположены упоминания чудес исцеления кровоточивой женщины и дочери хананейки. Спасение израильтянки и язычницы. Израиля и мира. Финалы все обнадеживающие и позитивные.
Кроме композиции противоположных тем Церковь ввела в канон две диаметрально противоположные фигуры: преподобного Андрея и преподобной Марии Египетской. Они начали с разных стартовых позиций: одна — с глубин блудного греха, другой — с исцеления от немоты в семь лет и с поступления в монастырь в раннем юношестве. Но их пути сошлись в Боге, Которого они любили. Автор службы нам замечательно показывает то, что достаточно любить Бога и стремиться к Нему, а остальное Господь Сам всё приложит и спасёт нас. И главное помнить, что любовь к Богу — это не намерение, а действие.
Канон действует на душу как контрастный душ, приводя душу в тонус и заставляя её проснуться и увидеть Бога.
Сама вечерняя служба первых четырёх дней Великого поста состоит из канона и Великого повечерия. В теме расположения контрастных частей они дополняют друг друга: канон — минорная часть, Великое повечерие — мажорная.
После трагизма канона и стояния на коленях в храме воцаряется темнота, слегка разбавленная звёздами огней лампад, свечей и бликов на золоте икон. Вдруг в этом мраке появляется пономарь со свечой, разбивающей море мрака, и начинается духовный подъём из глубин покаяния и мыслей отчаяния о своём спасении к свету, изливаемому Богом. Характерный псалом «Живый в помощи» звучит в начале повечерия как обещание Бога спасти всех надеющихся на него. Потом мощно вступает громогласное: «С нами Бог…», повторяемое многократно и звучащее как гимн спасению. С каким восторгом поёт хор это: «С нами Бог! Разумейте языцы и покаряйтеся…»!
Потом идут поклоны Богу, Силам Небесным и святым. В этом призыве мы свидетельствуем о том, что вышли за рамки своего земного бытия, и наши души вступили в безлётное пространство, в котором обитают Силы Небесные. В поклонах наша реальная уверенность в том, что мы — Бог, херувимы и святые — рядом, и наше пространство и время одинаковое.
И ещё важное. Во многих частях повечерия и канона звучит призыв о помиловании, прощении и даровании благодати. Надо полагать, что эти призывы не остаются неотвеченными, а грехи — непрощёнными. Если Бог не прощает нам грехи в молитве, то зачем Его об этом просить? Вот будет исповедь, там и попросим, раз в молитве они не действуют и вставлены для поэтической красоты. Но если мы реально беседуем с Богом в молитве, и молитва выражает уверенность в прощении, то Бог просто не может оставаться к ней безучастным. Бог жив. И мы говорим с живым Существом. И наши сердца, и опыт святых убеждают, что это беседа живая, и в ней есть посыл и отклик с обеих сторон.
В Великом повечерии Бог не зритель. Он участник богослужения — реального богообщения Господа и человека. В нём Бог утешает наши сокрушённые души. Именно это сильнейшее впечатление и переживание души, явно ощущающей благодать Божию, и составляет красоту и силу службы Канона Андрея Критского. Народ расходится из церкви окрылённым и вдохновлённым великим радостным духом Божественной любви.
И если мы не испытали на себе восторга Божиего прощения, значимости Его неложного обещания благ в этом веке и в веке будущем, значит с нашими душами происходит что-то совсем печальное, и им требуется духовная реанимация.
В конце Великого повечерия Церковь, сдерживая наш оптимизм и восторг благодати, приобретённой почти даром, в результате стояния, молитв и поклонов, особенно выделяет и закрепляет условия мира с Богом, запечатлённые в прекрасной молитве-символе Исаака Сирина: «Господи и Владыко животу моему, дух уныния и небрежения празднословия и тщеславия, сребролюбия и любоначальства отжени от мене. Дух же целомудрия, смирения, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи Царю, даждь ми зрети моя согрешения, и еже не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки, аминь» (по Уставу 1633 г.).
Композиция службы канона — микросюжет Великого поста: подъём от глубин греха к небу. Потому, народ, выходящий в эти вечера из храма, так тих и радостен, как это с ним бывает на Пасху. И пасхальная радость озаряет первые и самые строгие дни Великого поста, смягчая шок перехода от жизни плотской к жизни духовной. Это действие благодати даёт понять, что её духовная сила выше силы и радости, которую телу могут доставить еда и праздность. И настолько сильно, что её заряда хватает до следующей вдохновенной и окрыляющей службы — Марииного стояния. В самом деле, не пойти на эти службы — обокрасть свою душу и уменьшить радость поста и Пасхи.
Лишний раз убеждаешься: церковная служба — не мука, а форма богообщения. Автомастеру не скучно разбирать-собирать диковинные машины типа «Субару» или «Фаэтон», потому что любит свою работу. Афонские монахи любят не «Субару», а Бога, и для них длинные службы составляют смысл жизни и реализацию способностей религиозного таланта.
Нам Церковь премудро не предлагает стоять, как афонские монахи, по девять часов в ящиках-креслах стасидиях. Но она не может от нас скрыть радости богообщения и, в меру наших сил, предлагает посильное ликование в течение получаса на каноне и одного часа на Великом повечерии, чередуя силу этих частей, как живую и мёртвую воду, которые последовательно очищают и воскрешают наши души в молитве и в духе благодати.
Канон Андрея Критского относится к Пасхе, как ключ к замку. Не пойти на канон — обокрасть себя.
Иерей Константин КАМЫШАНОВ
19.02.2018