18 (5) сентября — день памяти замученного и убиенного протоиерея Николая Недведского
 
Всем известный исторический факт: 17 сентября 1939 г. Западная и Восточная части Беларуси объединились. Казалось бы, событие радостное, разорванная страна собрана… Но месте с советской властью на бывшие польские окраины пришло богоборчество. Боясь гонений, многие представители интеллигенции, духовенства уехали; иные решили не бросать родину, а защищать свои дома и храмы от разрушений. Среди них оказался и протоиерей Николай Недведский, настоятель храма Успения Пресвятой Богородицы села Волковичи, что под Новогрудком.
 
Родился будущий священник 8 мая 1890 г. в селе Новая Воля Белостокского уезда (ныне — Республика Польша) в семье протоиерея Иоанна Недведского (1856-1925). Из 10 детей Николай был четвёртым ребёнком. Он пошёл по стопам отца, окончил духовную семинарию, и 10 мая 1910 г. его рукоположили в пресвитера. Жену батюшки звали Вера, у них была приёмная дочь Лолита.
 
На приход в Волковичи, который составлял более двух тысяч человек, они приехали предположительно в 1921 г.: отремонтировали храм, организовали школу, учили детей, наставляли прихожан, утешали страждущих… Служили Богу!
 


 
1 сентября 1939 г. началась Вторая мировая война, и Рижский мирный договор, подписанный 18 марта 1921 г., канул в Лету. Для Советского Союза открылась перспектива вернуть Западную Беларусь и Западную Украину. Потому подпольные коммунистические ячейки, уже давно ведшие здесь подрывную работу, расправили крылья, чтобы выслужиться перед новой властью. Война была им на руку, а сплочённость и усиленная молитва верующих раздражали, и они, вспомнив евангельское «Поражу пастыря, и рассеются овцы», окончательно вышли из тени.
 

 
Планы богоборцев, как всегда, ни человечностью, ни совестливостью не обременялись. Подпольщики хутора Радунь (около села Волковичи) в одну из сентябрьских ночей постучали в дом священника. Когда-то он их крестил, венчал… Отец Николай сразу понял цель визитёров и попросил не трогать дочь и супругу. Но злодеи перевернули весь дом в поисках драгоценностей; ничего не найдя, избили матушку, а священника палачи, для устрашения сельчан, решили позорно провести по деревням.
 

 
Крестный путь отца Николая пролегал через Волковичи, Горевичи, Омневичи, Огородники. Батюшка повторял: «Люди добрые, что же я плохого сделал?» А мучители в ответ только насмехались. Входя в деревню Омневичи, они поставили свою жертву на четвереньки и устроили «езду верхом», рвали волосы, бороду. Уже утро наступило, но испуганные люди сидели по избам и наблюдали за происходящим в окна. Только дети, выбежав на улицу, пытались защитить священника, но злодеи показывали кулаки и отвечали: «Молчать, а то и вам будет тоже самое».
 

 
Батюшку привели на Касьянов хутор, заперли в погребе, а сами начали «отмечать» свой активный выход из подполья. В пьяном угаре они изредка спрашивали: «Ну, где твой Бог? Отказывайся от Него, и помилуем…» Священник молчал, молился. Когда водка заканчивалась, злодеи уходили в деревню на её поиски, а хозяйка хутора тайком подкармливала отца Николая и разгоняла любопытную детвору. Они бежали к матушке Вере, рассказывали ей новости. Но матушка ничего не могла сделать.
 
На третий день, не запугав, не сломив, не заставив подчиниться и отказаться от убеждений, богоборцы, осознав своё бессилие над душой священника, решились на убийство.
 
Батюшку привели на высокую гору в Сенежицком лесу.
 
— …и страдавша, и погребенна. И воскресшего в третий день по Писанием…
 
Чтобы не слышать слова молитвы, отцу Николаю отрезали язык. Но его душа всё равно продолжала молиться, превозмагая страшнейшую боль от ударов, порезов… Он копал себе могилу и просил Бога простить тех, кто «не ведает, что творит».
 
Священнику выкололи глаза, отрезали уши, пальцы… Сняли одежду и, привязав веревкой за ноги, перекидывали через ветви дерева. В жутких мучениях, истекая кровью, он предал свой дух Господу…
 
Матушка долго не могла найти людей, кто пособил бы ей забрать и похоронить супруга. Многие боялись, но, слава Богу, смельчаки всё же отыскались: привезли, обмыли, подготовили могилу у храма. Правда, в ночь перед погребением матушка Вера то ли во сне, то ли наяву «услышала» голос мужа: «Я был простым человеком, поэтому и похороните меня со всеми на кладбище»…
 
18 сентября (5 — по старому стилю) протоиерей Николай Недведский был похоронен на Волковичском сельском кладбище. На табличке указали просто: Николай Иванович Недведский.
 
Год спустя матушка Вера и Лолита переехали в Новогрудок к родственникам, но супруга часто навещала место мученической кончины мужа и молилась за тех, кто совершил это страшное злодеяние. Во время оккупации немцы спрашивали у неё имена злодеев, чтобы наказать их, но матушка отвечала: «Я не судья им, все мы под Богом ходим. Бог им судья»…
 
Прошло время, и вдова отца Николая переселилась в Вильнюс. Там похоронила дочь Лолиту, умершую от рака, и дожила свои земные дни при Свято-Духовом монастыре, где и погребена.
 

 
После убийства священника храм в Волковичах почти не действовал, жизнь на приходе замерла. Батюшки, которых присылали служить, долго не задерживались. А после войны и вовсе запретили совершать богослужения, храм передали на баланс сельского совета, устроившего в здании спортивный зал. Но как-то один мальчик сломал ногу — и зал закрыли, сделали больницу, разобрав часть здания. Сруб перевезли в соседнюю деревню и достроили к школе ещё один класс.
 

 
Судьба причастных к мучениям священника была нерадостной. Кого-то парализовало, кто-то утонул, над кем-то издевались немцы, кто-то умер от голода… За грехи отцов рассчитывались и рассчитываются дети, внуки, правнуки.
   
До сих пор эту историю я вспоминаю с болью. Я не был её очевидцем, участником, но многое узнал, когда собирал материалы к документальному фильму «Новогрудская Голгофа», идея которого появилась у меня на Волковичском кладбище. Там похоронены многие мои родные, знакомые: прадед Максим, пономарь храма во времена отца Николая, дед, бабушка, тётя… Они покоятся у стен часовни. Я часто приходил к предкам, и мне было печально видеть кладбище заброшенным, больше похожим на свалку, чем на святое место. Иногда сравнивал его со своей душой и просил у Бога помощи в наведении порядка. И Бог услышал…
 
Радоница 2009 г. Без малого 70 лет со дня кончины протоиерея Николая Недведского. Люди собрались на кладбище, чтобы освятить места упокоения своих родных… К могиле моей бабушки подошёл молодой отец Николай Орса. Я возьми и спроси:
 
— А когда будете часовню освящать?
 
— Сначала её нужно отремонтировать, — рассудительно ответил священник.
 
Так мы и познакомились.
 

 
Через пару дней я приехал к отцу Николаю в новогрудский Борисоглебский храм, где он служил настоятелем, и рассказал о замученном батюшке, информацию о котором помогла собрать старший научный сотрудник краеведческого музея Галина Ковальчук. Я взял у отца Николая благословение снимать фильм.
 
В это же время будущий режиссёр «Новогрудской Голгофы» Светлана Демченко услышала песню Петра Елфимова «Колокола» и подумала: «Скоро у меня будет работа, эта песня пригодится».
 
Так начался сценарно-съёмочный процесс. Я ходил по окрестностям, расспрашивал местных жителей о замученном батюшке, думал над названием. Почти всегда к этим походам присоединялась Галина Ковальчук. Она что-то узнавала — сообщала мне, я узнавал — звонил ей. Помню, после очередного «тура» по новогрудским деревням иду на минский автобус, а из дома выходит бабушка Серафима и говорит:
 
— У моей соседки есть снимок с похорон. Помню, что её тетю Недведский отпевал…
 
Потом старушка посоветовала, к кому ещё можно обратиться за важной информацией, рассказала о том, что сама помнит. Шаг за шагом находились люди, фотографии, свидетели…
 
И вот уже другая старушка из соседней деревни Дарья Скворода ведёт меня, Галину Ковальчук, отца Николая Орсу с матушкой Валентиной на гору в Сенежицком лесу, где батюшка принял мученическую кончину; долго блуждаем по лесу, ищем. Вдруг видим: посреди тропинки сломанное дерево, словно указательная стрелка, нацеливается на высокую крутую гору; и мы осторожно поднимаемся наверх, где был Касьянов хутор…
 
Потом активизируется работа на кладбище: привлекаются солдаты, местные жители, органы власти, новогрудская и минская общественность… Находятся родственники батюшки, на Новогрудской Голгофе устанавливается крест, на кладбище — новый памятник, местная епархия издает брошюру об убиенном священнике…
 

 
В октябре 2009 г. архиепископ Гурий приезжает в Волковичи освящать храм в честь Успения Пресвятой Богородицы и проводит первый крестный ход на Новогрудскую Голгофу. Внимание людей было приковано к событиям в храме, к жизни отца Николая Недведского. Случайно в магазине услышал разговор:
 
— Это же внучка Марчика умерла. За неделю до крестного хода начала кричать. Кричала, кричала, а прошел крестный ход — успокоилась навсегда.
 
— Значит правду говорят, что ее дед принимал участие в мучении священника…
 
С 2009 г. крестный ход на Новогрудскую Голгофу стал регулярным. Люди идут и просят прощения за проступки родных, каются в своих грехах. Протоиерей Николай Недведский пока не причислен к лику святых, но многие его почитают и просят помощи. И помощь эта приходит.
 


Екатерина Василевская, деревня Рутка, Новогрудский район:
 
— Батюшку я всегда вспоминаю в трудную минуту — и на душе становится спокойно. Помню, что моя мама пела на клиросе, а я училась в школе, где батюшка Николай и матушка Вера преподавали Закон Божий. Батюшка говорил: «Колькі на карове шарсцінак, стаквеля да Бога вярсцінак». А как-то я заболела менингитом, и врачи уже прощались со мной, но батюшка молился, вся школа молилась — и я вот уже девятый десяток, слава Богу, живу.
 
Татьяна Небоженко, Минск:
 
— О мученической кончине отца Николая я впервые услышала в детстве от бабушки. Я понимала, что он священник, праведник, мученик. С того времени её рассказ в моей памяти. Батюшка для меня какой-то родной, близкий… Трудно описать словами свои чувства к нему. Наверное, это большая любовь и благоговение. Когда я сознательно пришла в Церковь, то стала молиться о его упокоении и верю, что Господь слышит его праведные молитвы о нас. Однажды у меня заболела дочь, были частые эпилептические приступы, я обратилась к батюшке с молитвой от всего сердца — и помощь пришла, нам стало легче. Этот случай я отчётливо помню. А был ещё один. Как-то летом я на один день приехала к бабушке в деревню. И мне очень хотелось зайти на кладбище к батюшке, некая внутренняя потребность была, но я не знала, где конкретно он похоронен. А кладбище-то далеко от дома — километров шесть-семь. Но мне всё удалось, успела. На сердце были огромная радость и мир. Это, кстати, первый раз, когда я в осознанном возрасте посетила его могилу. Я уверена, что придёт день, когда Господь его прославит.
 
Елена Грицкевич, деревня Волковичи, Новогрудский район:
 
— У нас на праздник Покрова Пресвятой Богородицы всегда фэст был, и мы крестным ходом ходили на Святой Ров. Он в нескольких метрах от Новогрудской Голгофы. И многие туда на коленях шли, с иконами. Батюшка молился, освящал воду, окроплял нас; мы воду домой приносили и каждое утро пили. Болящие исцелялись от слепоты, бездетности. А сейчас тот ров завален, и никакой воды нет. Не стало батюшки — и Святой Ров ненужным стал.
 
Мария Адамович, деревня Волковичи, Новогрудский район:
 
— Меня в 1939 году ещё не было, я родилась позже. Но в семье батюшку Николая всегда вспоминали. Мой отец помогал ему по хозяйству, а у моего мужа он Закон Божий преподавал. Строгим был и требовательным, правду в глаза говорил. А вот матушку я помню. Она часто сюда приезжала. И на могилку ходила, и на Голгофу. А когда уже её не стало, то мы с женщинами смотрели за могилой. Её же хотели уничтожить, засыпать мусором, но мы всегда убирали, выпалывали, подсыпали и просили у батюшки, чтобы нам помогал.
   
После монтажа фильма в декабре 2009 г. было чувство какой-то недосказанности; и наша творческая группа (Информагентство БПЦ, благотворительный фонд «Спас» и Новогрудская епархия) решила сделать телеочерк «Где храм — там надежда».